Подоконник
2011-02-16 01:28 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
svetoneboС того дня как они познакомились, она всегда появлялась одинаково.
Стучала в двери, он открывал, и она прошмыгивала в кухню. Забиралась, поджимая несуразно большие ступни, на высокий барный стул. Он наливал ей полную чашку - чая, какао или куриного бульона, - она принимала ее из его рук с одинаковой благодарной улыбкой. Неширокой, скорее вежливой, чем веселой. Пока она пила, он рассказывал ей что-то о своей работе. Она слушала молча, изредка пронзая его своим острым взглядом поверх чашки. Он помнил, как сделал это однажды, как ему понравилась ее спокойная молчаливая реакция. И теперь даже ждал и накапливал свои новости ради этих минут. Потом она громко ставила чашку на стол, облизывала по-детски языком верхнюю губу и на цыпочках уходила в спальню. Он привычно мыл чашку и шел следом. Она выбрала широкий подоконник своим местом и устраивалась там, как кошка. Смотрела на звезды, снег, дождь, прохожих. То сворачивалась калачиком и утыкалась носом в стекло, тогда он укрывал ее пледом. Но чаще просто ложилась на спину и упиралась глазами в небо. Казалось, в это время жизнь на земле может закончиться, а она так и будет лежать в этой позе и с блуждающей полуулыбкой смотреть вверх.
Утром он просыпался и находил ее рядом, теплую, но необычайно напряженную, как пружина. Она так же тихо спала, подтянув колени к груди, касаясь изгибом спины его бедра. Как кошка. И пока он шел в душ, возвращался - и не находил уже ее в комнате и в квартире.
Иногда он не понимал, зачем она приходит к нему - ведь не ради чашки бульона и ночлега, в самом деле. Иногда ему казалось, что вот, в этот раз она ушла навсегда. Но она всегда возвращалась, и все повторялось, как раньше.
На все его речи и предложения она реагировала одинаково - молчаливой вежливой улыбкой. Секс принимала как должное, и свои эмоции максимум выражала покусыванием его плеча - все таким же молчаливым. Казалось, есть между ними секс или нет его - ей практически безразлично, и как-то незаметно они перестали совершенно прикасаться друг к другу.
Он привык к ней, как привыкают к любимому удобному креслу. К рыбке в аквариуме, которой нужен минимальный уход. К неприхотливому кактусу.
И когда она однажды не появилась, он даже не сразу это понял. У него был ее телефон, и он знал, где она живет, но не стал ее искать - ни сейчас, ни потом. Зато отныне он часто ложился спиной на широкий подоконник и лежал так часами, уставившись в небо.
А потом ему пришлось съехать из этой квартиры, а в новой не оказалось таких широких подоконников...
Стучала в двери, он открывал, и она прошмыгивала в кухню. Забиралась, поджимая несуразно большие ступни, на высокий барный стул. Он наливал ей полную чашку - чая, какао или куриного бульона, - она принимала ее из его рук с одинаковой благодарной улыбкой. Неширокой, скорее вежливой, чем веселой. Пока она пила, он рассказывал ей что-то о своей работе. Она слушала молча, изредка пронзая его своим острым взглядом поверх чашки. Он помнил, как сделал это однажды, как ему понравилась ее спокойная молчаливая реакция. И теперь даже ждал и накапливал свои новости ради этих минут. Потом она громко ставила чашку на стол, облизывала по-детски языком верхнюю губу и на цыпочках уходила в спальню. Он привычно мыл чашку и шел следом. Она выбрала широкий подоконник своим местом и устраивалась там, как кошка. Смотрела на звезды, снег, дождь, прохожих. То сворачивалась калачиком и утыкалась носом в стекло, тогда он укрывал ее пледом. Но чаще просто ложилась на спину и упиралась глазами в небо. Казалось, в это время жизнь на земле может закончиться, а она так и будет лежать в этой позе и с блуждающей полуулыбкой смотреть вверх.
Утром он просыпался и находил ее рядом, теплую, но необычайно напряженную, как пружина. Она так же тихо спала, подтянув колени к груди, касаясь изгибом спины его бедра. Как кошка. И пока он шел в душ, возвращался - и не находил уже ее в комнате и в квартире.
Иногда он не понимал, зачем она приходит к нему - ведь не ради чашки бульона и ночлега, в самом деле. Иногда ему казалось, что вот, в этот раз она ушла навсегда. Но она всегда возвращалась, и все повторялось, как раньше.
На все его речи и предложения она реагировала одинаково - молчаливой вежливой улыбкой. Секс принимала как должное, и свои эмоции максимум выражала покусыванием его плеча - все таким же молчаливым. Казалось, есть между ними секс или нет его - ей практически безразлично, и как-то незаметно они перестали совершенно прикасаться друг к другу.
Он привык к ней, как привыкают к любимому удобному креслу. К рыбке в аквариуме, которой нужен минимальный уход. К неприхотливому кактусу.
И когда она однажды не появилась, он даже не сразу это понял. У него был ее телефон, и он знал, где она живет, но не стал ее искать - ни сейчас, ни потом. Зато отныне он часто ложился спиной на широкий подоконник и лежал так часами, уставившись в небо.
А потом ему пришлось съехать из этой квартиры, а в новой не оказалось таких широких подоконников...
